Исламская идеология не призна...

 Зороастризм — новая идеология России?
Сегодня ведется много споров об идеологии будущей России. Помимо традиционных оппонентов: западников и почвенников, на российскую политическую сцену вышел набирающий силу во всем мире Ислам. Кремлевские чиновники и олигархи, прозванные в народе «лицами демократической национальности», не найдя по заказу Президента России позитивного идеала, занялись конструированием образа врага. В качестве ориентиров были выбраны «лица кавказской национальности», «исламские террористы» — так было легче сплотить перепуганных православных россиян под крылом «западников». «Почвенники», в очередной раз не поймав славянофильскую птицу-тройку и не дождавшись от Православной Церкви никакой вразумительной социальной доктрины, обратились от религиозных утопий к политической географии — геополитике. Яркий представитель этого течения Александр Дугин сумел придать этой науке, выпестованной американцами, антизаладное направление, и его труды неожиданно стали учебными пособиями не только у православных коммунистов, жириновцев и генералов, мечтающих сокрушить НАТО, но и у движения «Наш дом — Россия».

Однако при этом никто не задумался всерьез о главном — о мировоззрении, на основе которого создается любая идеология, в том числе и геополитическая. Мировоззрение — это модель бытия, устанавливающая шкалу моральных ценностей и систему поведенческих ориентиров личности в обществе, и потому именно в мировоззрении заложены критерии, по которым формируется та или иная структура государственной власти, или, говоря по-научному, критерии легитимности власти. Российские политики с советским прошлым обычно отмахиваются от вопросов мировоззрения и заявляют: «Ну, мы же православ' Здесь изложена наша критика основ геополитики Александра Дугина. Имеется в виду изд.: Дугин А. Геополитика не предполагает третьей силы // Мусульманский курьер, 1999. № 1. 28 ные...» — правда, в чем это выражается, кроме протокольных встреч с иерархами Церкви, никто из них объяснить не может. В отличие от них, г-н Дугин выстраивает свою концепцию на основе подчеркнуто философского и религиозного дуализма. В целом мировоззрение может базироваться на двух качественно отличных друг от друга исходных постулатах:

• вере в недосягаемого для человеческой воли и опытного познания Всемогущего Творца мироздания, Единого Бога, ни в чем не нуждающегося и создавшего мир по Своей милости ради вечного блаженства Своих творений, дающего человеку знание о Себе и о Своей воле через пророков — это авраамическое Единобожие (трансцендентный монотеизм);

• вере в наличие досягаемого для человеческой воли и опытного познания абсолютного начала, Единого или Первоединого, которое существует либо как разумное существо в различных сверхъестественных образах, богах, ипостасях божества, духах, либо как некая безличная животворящая субстанция, материя — это пантеизм. К авраамическому Единобожию относятся Ислам, Иудаизм (в меру его соответствия собственным пророкам) и Христианство (в меру его соответствия иудейским пророкам). Пантеизм можно подразделить на четыре основных вида:

2.1) языческий монизм, присущий развитым религиям. У мироздания нет личного Творца, оно происходит из вечного начала — Первоединого. На вершине иерархической пирамиды бытия пребывает одно верховное божество. Оно вполне самостоятельно и подчиняет себе нижестоящих богов, лишь частично самодеятельных: при-богов, ангелов, демонов, духов умерших людей и живых жрецов. Все они выступают посредниками между верховным божеством и человеком, и через них верховный бог низводит свою благодать или злость на всё живущее в нижестоящем мире;

2.2) многобожие, политеизм (в обиходе — собственно язычество, народные верования). Первоединое, абсолютная субстанция, разделяется на многих субъектов и пребывает во множестве богов, демонов, духов и т. п., обладающих относительной самостоятельностью в принятии собственных решений. Верховное божество является лишь первым среди равных;

2.3) дуализм. Первоединое, абсолютная субстанция, разделяется на два взаимоисключающих и антагонистических начала, обладающих полной самостоятельностью. Развитие бытия происходит вследствие их вечной диалектической борьбы друг с другом с переменным успехом;

2.4) нетеистические религии и атеизм. Первоединое, абсолютная субстанция, не имеет вообще никакого личностного выражения, это — материя, обожествленная природа, из недр 29 которой развивается человеческий разум, постепенно овладевающий стихиями и становящийся господином вселенной (пятиконечная звезда, пентаграмма, ставшая официальным символом и у американских масонов, и у советских коммунистов, — знак сверхчеловека, побеждающего стихии). Данное деление условно, поскольку в жизни такие варианты редко встречаются в чистом виде, чаще возникают их различные переплетения и комбинации (религиозный синкретизм). В исповедуемом нами Единобожии нет дуализма — Бог Един, и нет никого равного Ему и нет Ему никакого противостояния. Сатана противостоит не Всемогущему Богу, а человеку. В мироздании в целом, в общем ходе исторического процесса есть только воля Всемогущего Единого Бога. Социальные поступки, мотивированные злом, совершаются не богами, как это мыслят себе язычники, а обычными людьми. Согласно Корану, человек сотворен свободным, его волевое начало предполагает возможность выбора, а значит, в душе человека есть нравственное разделение на веру и безверие, на преданность Богу и духовный декаданс.

Бог призывает человека свободно выбрать прямой путь к Истине, выбрать добро и отвергнуть зло, и потому свободный человек ведет в душе непримиримую борьбу добра со злом — «великий джихад». Однако внутреннее намерение сделать добро должно быть засвидетельствовано и вовне, исходя из чего Ислам требует справедливого социального и государственного устройства. Нельзя стремиться только к внутреннему совершенству, к построению «Царствия Божия внутри себя», подставляя злу под удар «другую щеку», необходимо самым решительным образом предотвращать торжество зла в обществе и государстве. Для этого нужны не вера в мистическую борьбу обожествленного света с обожествленной тьмой, не многочасовые обряды, призывающие добрых богов победить злых богов, а волевое усилие людей установить справедливые законы и твердо исполнять их. Бог для этого и сотворил человека, наделив его свободной волей. Как же мыслят себе мироздание последователи дуализма? В философии дуализм означает веру в то, что диалектическая «борьба противоположностей» происходит не в сознании индивидуального человека, а во всем бытии, определяя весь процесс исторического развития.

Эта борьба двух антагонистических начал может быть абстрактной, как в философской системе Гегеля, а может «наполняться материалистическим содержанием», как это было в марксизме-ленинизме. В последнем случае такая борьба приобретает религиозное значение и стремится к тотальной победе над «силами реакции». Вспомним большевистскую песню: «Вихри враждебные веют над нами, | Темные силы нас злобно гнетут. | В бой роковой мы вступили с врагами, | Нас еще судьбы безвестные ждут», — здесь уже не абстрактная дуалистическая философия, а религиозный гимн, посвященный непримиримой борьбе «сынов света» со слепым роком. Собственно религиозный дуализм возникает тогда, когда нравственное разделение на добро и зло проецируется по аналогии с внутренним миром вовне, и не только на всю природу, но даже и на Божественный мир, который приобретает от этого человекообразные, антропоморфные черты. Образы, существующие только в уме, мистифицируются, персонифицируются и наделяются собственным самодеятельным бытием. Это то же самое, как если начать верить, что пушкинское Лукоморье — реальная потусторонняя страна, где реальный кот ходит по золотой цепи на дубе и действительно говорит, как человек. Человек создает себе вымышленный мир, в котором происходит борьба примерно равных по силе, т. е. не всемогущих, богов добра и зла: Гора и Сета в египетской мифологии, АхураМазды и Аримана в зороастризме, «царя Иудейского» Христа и Дьявола в иудеохристианстве, «сынов света» с «темными силами» в коммунизме и т. п. Тем самым он исключает для себя Всемогущество Единого Бога, Господа миров, Властелина Судного дня (см.: Коран, сура 1 «Аль Фатиха»).

Поскольку языческое сознание может легко обожествлять не только образы властительных людей, представителей фауны и флоры, но и абстрактные понятия, то и естественное понятие структуры власти, государства, может легко превратиться в религиозного кумира, идола, как бы самостоятельно существующего на Небесах и воплощенного на земле в должности царя, вождя, генерального секретаря и т. п. В Древнем Египте сын Божий Гор побеждал злодея Сета, в зороастризме за б веков до Христианства сформировалось учение о Спасителе мира («Саошйанте»), который должен был чудесно родиться от девы и победить зло в конце времен. Учение о Спасителе Израиля оформилось и у иудеев, мечтавших сокрушить языческий Рим: пришедший во плоти Мошиях (греч. Христос) должен был подобно персидскому Спасителю сразиться с «князем мира сего» — Дьяволом, а затем с воплощением мирового зла в лице императора-язычника, победить его, восстановить величие Израиля и потомков Давида на Иерусалимском престоле и установить мир во всем мире. (Иудеи отказались от почитания Иисуса Мессией после явного отсутствия данных признаков: в 70-м году н. э. последовало поражение от римлян, полное разрушение Иерусалима и рассеяние иудеев по всей земле.)
Коммунисты провозгласили «партией истины» пролетариат, возглавляемый вождем-спасителем, для которого в центре Москвы возвели древнеегипетскую усыпальницу. Место духа Божия у них заняла обожествленная Революция, а роль Сатаны была отведена «мировому империализму». Хотя дуалистическая схема мира всегда больше подходила для революционного переустройства мира, ею иногда пыталась воспользоваться консервативная власть (как и сегодня в России): так, во II — III веках н. э. император Рима был провозглашен земным воплощением солнечного бога Митры, а все его противники и даже критики превратились в служителей противостоящего ему бога зла. Однако митраизм не стал священным для всех народов империи: многие народы продолжали почитать своих национальных богов, так что в их системе координат император не воспринимался как религиозный Спаситель их собственного народа и человечества в целом, что открывало простор губительному для империи сепаратизму. В этот период александрийская школа неоплатоников (особенно языческий философ Плотин, учитель Христианской Церкви Ориген и жрец Ямвлих) сослужила свою службу Риму, совместив иудеохристианское учение о Мошияхе — Спасителе Израиля с:

• зороастрийским учением о Спасителе мира (VI в. до н. э.), • иудейским тайнознанием, включая книгу «Зогар», ставшую основой каббалы (I в. до н. э. — III в. н. э.), • учениями аскетов-гностиков и книгами Сивилл (I — IV вв. н. э.),

• эзотерическими трудами Гермеса Трисмегиста Тота (III в. н. э.),

• культом египетских, элевсинских и митраистских мистерий (III —У вв. н. э.). Имя «Иошуа» (по-гречески произносится как «Иисус») переводится на русский как «Иегова спасает», причем евангельский Иошуа спасает исключительно «погибших овец дома Израилева», ибо, как мы уже цитировали выше, «нехорошо взять хлеб у детей и бросить псам» (Мф. 15:24, 26). Однако усилиями неоплатоников-христиан поучения странствующего по палестинским селениям раввина были абсолютизированы и предложены всему человечеству в качестве модели мироздания. Региональная история превратилась в миф, описывающий глобальное спасение всего человечества в будущей жизни, а условием вхождения в рай стало абсолютное послушание личности и народов воле диктатора Рима, чудесно превратившегося в «наместника Христа», и смиренное восприятие любых его несправедливостей в этой жизни. Место Единого и Всемогущего Бога-Творца, к Коему каждый может обращаться напрямую и непосредственно, заняла противостоящая пара: «Христос-Мошиях, Царь не от мира сего» — «Дьявол, Князь мира сего», борьба которых до сих пор не выявила победителя.

Религия предстала в виде линейных отношений противоборствующих сторон — без вертикали, связывающей человека с Творцом мироздания. После введения догмата о единосущии человека и Бога совершенно лишним в этой схеме оказался Всемогущий Творец, участвующий через Своего «единородного сына» в делах мира сего. Наш Создатель, согласно этим воззрениям, оказался либо бессильным перед богом зла, либо вообще не могущим обойтись без зла для осуществления Своего собственного плана развития человечества. Таким образом, даже само понятие о Всемогуществе Единого Бога мешало языческим мифотворцам-дуалистам создавать увлекательный всемирно-исторический сериал о борьбе супермена и его команды с сионистской мафией, плетущей нити мирового заговора. Чтобы ниша Всемогущего Творца не оставалась для народа зияюще пустой, сам Иисус Христос и был объявлен «единосущным Творцу», а все сомневающиеся в этом были причислены к еретикам, что влекло за собой их пытки и казнь.

Прямой путь человека к Творцу в римско-византийском государственном Христианстве был как бы перекрыт жрецами, так что без особого жреческого посвящения в таинства самостоятельное следование к Богу, как и у язычников, стало как бы невозможно. Символические ключи от двери в Царство Небесное, врученные Мошияхом апостолу Петру, поставили человека в абсолютную зависимость от жреческой касты — эксклюзивного обладателя этих ключей. Непризнание же власти Петра и его преемников над ключами от рая стало трактоваться как служение Дьяволу с соответствующими карающими последствиями. Тем самым, государственное римское Христианство впитало в себя дуалистическую модель, сильно приправленную восточной мистикой и эзотерикой. Только для нас, мусульман, имеющих Откровение через Пророка Мухаммада (да благословит его Аллах и да приветствует!), Иисус (мир ему!) — не второй и не «воплощенный» Бог, не объект мифотворчества, а реальный праведный человек, которого Всемогущий Бог послал к его соплеменникам-иудеям со спасительной для этого народа миссией пророческого благовестия. Для мусульман зло становится внешней реальностью лишь после того, как человек сам начинает следовать ему. Что касается Александра Дугина, то он очевидным образом свидетельствует о своем и философском, и религиозно-мировоззренческом дуализме, близком к позднему зороастризму.

В конструируемой им модели мира бытие делится на два противостоящих друг другу полюса: «Суша и Море», «атлантизм и евразизм», «береговая и континентальная зоны» и т. д. В своем самом капитальном сочинении «Основы геополитики» он пишет: «Главным законом геополитики является утверждение фундаментального дуализма, отраженного в географическом устройстве планеты и в исторической типологии цивилизаций. Этот дуализм выражается в противопоставлении "теллурократии" ("сухопутного могущества") и "талассократии" ("морского могущества"). Уже изначально данный дуализм имеет качество враждебности, альтернативности двух его полюсов»2. Автор видит в этих полюсах такую степень самодостаточности, что они сами по себе определяют социальную мотивацию людей, характер их поступков, а значит, и весь ход истории: «"Сухопутное могущество" на цивилизационном уровне воплощается в оседлости, консерватизме, в строгих юридических нормативах, которым подчиняются крупные объединения людей — рода, племена, народы, государства, империи. Сухопутным народам чужды индивидуализм, дух предпринимательства. Им свойственны коллективизм и иерархичность. "Морское могущество" представляет собой тип цивилизации, основанной на противоположных установках. Геополитическое видение истории представляет собой модель развития планетарного дуализма до максимальных пропорций. Суша и Море распространяют свое изначальное влияние на весь мир.

Человеческая история есть не что иное, как выражение этой борьбы и путь к ее абсолютизации»3. Заявив в интервью «Мусульманскому курьеру», что он — христианин православно-старообрядческого толка, А. Дугин действительно не противоречит той редакции государственного Христианства, в которой с IV века утвердился пантеистический дуализм. Он безусловно может причислять себя к православным, если рассматриваемые им «зону Моря», царство «свободной торговли», «индивидуализма» и «либерал-капитализма» он отнесет к царству дьявола (Аримана, Антихриста и т. п.), а зону «консервативной традиции», «коллективизма», моральной устойчивости, марксизма — к царству Спасителя (Саошйанта, Мошияха, Христа). В дуалистической модели бытия в принципе ничего не меняется от перемены наименований — религиозное сознание, верящее в борьбу двух движущих сил обожествленной Природы: огня и воды, суши и моря, света и тьмы, и т. п., может персонифицировать эти силы и придать каждой из них иконный лик бога (богочеловека, ангела), борющегося с демоном. Рациональное же сознание видит в этих началах лишь борьбу человеческого рассудка с бесформенной «материей», но и оно готово, 2 Дугин А. Основы геополитики: Геополитическое будущее России. — М.: Арктогея, 1997. С. 15. 3 Там же. С. 16, 19. слегка поморщившись, допустить каких-нибудь богов в темном прошлом, еще не просвещенном наукой, и пригласить «патриотических» попов в качестве временных попутчиков (вследствие чего сегодня мы и наблюдаем удивительную идеологическую близость воспитанных коммунистами чиновников и православных «патриотов»).

Однако для фундаментального церковного Христианства, как оно исторически сложилось, персонификация всех природных стихий с приданием им иудейских или греко-римских имен является все-таки строго обязательной. На этом зиждется преемственность этой религии (по убеждению ее последователей) с иудейской «священной историей», с традицией израильских пророков, без ссылки на которую Христианство вообще ничем не отличалось бы от других пантеистических мифологий. Поэтому А. Дугин имел бы полное моральное право именовать себя православным христианином только в том случае, если бы он публично засвидетельствовал на Библии, что его «зоны сухопутного могущества» одновременно являются «канонической территорией христианского православия», строго подчиненной соответствующей жреческой корпорации со всеми ее догматами и житиями святых, а «зоны свободной торговли, индивидуализма и демократии» — регионом обитания антихриста, дьявола и его чертей, а равно католиков, протестантов и прочих «еретиков». Оставив, впрочем, этот вопрос на усмотрение церковных наставников А. Дугина, мы вынуждены констатировать, что методологическая установка его книги объективно все-таки ближе к дохристианскому толкованию двух полюсов бытия как хтонических (безличных, природных) сил: его Суша и Море — это могучие подземные стихии, побуждающие людей к тем или иным социальным действиям так же неотвратимо, как в день полнолуния притяжение луны неотвратимо влечет лунатика на крышу (а дугинского дуалиста — еще и в водоём).

Идол «священного государства»
Поскольку свобода выбора, данная человеку Творцом, умаляется действием двух слепых стихий, или двух богов, отсюда логично вытекает и то, что свободно создаваемое людьми для коллективного самосохранения государство оказывается подверженным действию этих стихий, или богов. В существовании государства появляется некая зависимость от судьбы, рока, и само оно, будучи порождено природными стихиями, или богами, выступает как некий «живой организм»4, т. е. как реальный 4 Там же. — С. 34. 35 политический субъект («субъект» =• «самостоятельно действующее существо»). В этом подходе на самом деле нет ничего нового — подобное, языческое, понимание государства сложилось еще в древних Шумере, Вавилоне и Египте, и на него опирались все существовавшие на земле диктаторские режимы. Дуализм, основанный на вере в линейные отношения сверхъестественных сил между собой, в принципе исключает вертикальную связь: Всемогущий Бог — человек, народ. А без этой вертикали, без прямого пути к Богу, теряется всякая самоценность человеческой личности — смертной и несовершенной. Более того, два противоборствующих божества для реализации своих вполне земных планов господства над миром (стать «Царем будущего мира», изгнав «Князя мира сего») сами нуждаются в человеке как в средстве достижения своей материальной цели — победы над врагом.

Поэтому человек поневоле оказывается либо в армии светлого бога, либо в войске злого бога, так что адепты другого бога, пришедшие к земной власти, всегда могут объявить его врагом народа, Церкви и «священного государства». Поэтому в язычестве, особенно в дуализме, на протяжении всей истории человечества мы видим самое негуманное отношение к человеческой жизни: человек — только холоп царя — посредника во взаимоотношениях людей со светлым богом, ведущего их «железной рукой» к победе. Личности, по сути, нет, есть только «винтик» или послушный материал для построения «светлого будущего», поэтому для своей глобальной цели — языческого рая, коммунистического светлого «завтра» — бог и его земной наместник легко жертвовали и жертвуют достоинством и жизнями миллионов людей. И главным инструментом превращения свободной человеческой личности в вечного холопа всегда выступала принудительно насаждаемая вера в «священное государство». Обожествление государства, его сакрализация осуществляется путем создания мифов о том, что:

• земное государство является отображением небесного «Града Божьего» («небесных» Египта, Вавилона, Иерусалима и т. Д.);

• небесный эталон присутствует в своем земном подобии через посредников, каковыми по должности являются «священные» жрецы и «богочеловеческие» правители.

Обожествление государства. «Во времена Гераклита "логосом" называли свод законов, т. е. реальный, земной общественный договор, обязательный для всех граждан полиса. Аналогично в Древнем Риме термин "закон" ("lex") являлся производным от "lego" ("говорить"), а этот, в свою очередь, — от слова "желудь": граждане собирались под дубом и говорили об общих 36 правилах жизни, результатом чего становилось принятие словазакона. Но сам же Гераклит мистифицировал это понятие и перенес его на весь космос, сформулировав понятие "Божественного Логоса". Платон превратил "логос" в некую идеальную форму, по которой сотворен мир. Филон Иудей и неоплатоники-христиане персонифицировали "логос" и отождествили его с "Мошияхом" — Спасителем Израиля, а император Константин, посвященный в культ Митры, отождествил иудейского "Мошияха" с зороастрийским Спасителем — победителем всемирного воплощенного зла . Тем самым, в греко-римской традиции понятие реального свода законов, "общественного договора" трансформировалось в понятие персонального носителя "воли Небес". Понятие "государства" как "коллективного суверенитета граждан" было подменено понятием единодержавной власти одного "помазанника Небес" — государя, суверена, похитившего суверенитет народа. Причем жрецы, формировавшие такую мифологию и идеологию, опирались на мифологии древнейших государств Ближнего Востока»5.

Для того чтобы придать идолу государства имидж богоносности, в древних Вавилоне, Египте, Греции, Риме жрецы-имиджмейкеры создавали мифы о небесных прототипах своих городов-столиц, так что земной город оказывался лишь отражением небесного града. Как отмечает Мирча Элиаде, «...каждый храм каждый священный город или царский дворец является "священной горой" и становится Центром. Будучи Мировой Осью, город или священный храм рассматриваются как место входа на Небо, под Землю или в преисподнюю»6. Понятия «небесного Вавилона», «небесного Египта», «небесного Иерусалима», «вечного Рима», придающие как бы буквально реальное существование образам человеческого сознания, вытесняли понятия реальной нации, занимающей реальную земную территорию. Характерны названия храмов в Вавилоне (в переводе слово «Вавилон» — «Небесные Врата»): «Дом основания Неба и Земли», «Связь между Небом и Землей», «Дом скипетра жизни»7. «Священный город, заключающий храм меж своих зубчатых стен6, также становится Центром Мира. Его жители магически уподобляются божественным хозяевам "Центра", богам. 5 Полосин B.C. Указ. соч. С. 286 287. 6 Элиаде М. Миф о вечном возвращении // Элиаде М. Азиатская алхимия. М.: Ладомир, 1998. С. 25. 7 Там же. С. 88. s Зубчатые стены Кремля вполне соответствуют древневавилонским традициям. 37 Все языки сохранили народное определение Центра — "пуп земли". "Пуп земли" для евреев — это Иерусалим и в целом Святая земля»9.

Страдавшие от римского владычества иудеи утешались видениями небесного Иерусалима. Старообрядческий град Китеж ушел под воду, под зеркальную гладь озера, что символизировало как бы подземное, зазеркальное Небо. Поскольку в языческой мифологии «человек был создан специально для блага богов, его назначение заключается в служении им. Поэтому ни один человеческий институт не может иметь своей первичной целью благоденствие своих членов. Он должен в первую очередь способствовать благоденствию богов. Города-государства — это вторичные державные структуры внутри истинного государства, это оплот, поместье одного из великих богов. Национальное государство также может рассматриваться как продолжение исполнительных органов мирового государства, как полицейская сила"»10. Кому нужен идол «священного государства»? — Прежде всего конкретной правящей элите, не желающей нести персональную ответственность за свои осуждаемые общественной моралью действия и расставаться с властью. Чтобы объявить себя неподсудной, неподконтрольной и непереизбираемой, чтобы не допустить восстановления политического суверенитета народа, правящая элита в союзе с жрецами создает кумир «священного государства», выставляет его посредником с Небесами, а себя — эксклюзивным владельцем ключей от Царства Небесного. Идол государства подменяет естественное понятие нации, так что народу, верящему в этот миф, ничего не остается, как смиренно терпеть до Страшного суда все беззакония — как бы «во благо Отечества».

Обожествление правителя. Для успеха в мистификации государства первое лицо — правитель — должен быть наделен особыми священными свойствами, посвящен в жреческий чин (или «помазан» церковным елеем), что означает соединение в должности правителя мирских и культовых функций. Эта языческая тоталитарная схема власти была использована в поздней Римской империи, когда правитель стал называться «императором, божественным цезарем августом» (т. е.: главнокомандующим-диктатором, богочеловеческим правителем, жрецом). После крушения Рима этот титул сохранялся еще 1000 лет в христианской Византии и насаждался в России с помощью Церкви. Так, на Большом Московском Соборе Российской Православной Церкви 1666 года говорилось о православном пони9 Элиаде М. Указ. соч. С. 90. 10 Якобсен Т. Сокровища тьмы: История месопотамской религии. — М., 1995.-С. 172173. 38 мании должности царя: «Будет царь и вместе архиерей, как и преданный вере Христовой великий Константин восхваляется у нас на великой вечерне — иереем и царем. У римлян, как и у египтян, царь соединял в себе власть священства и царства. По сим и подобным причинам царь именуется Богом. И ты, богоподобный Алексей Михайлович, имеешь право на богоименование». На этом соединении основывалось право самодержца быть не просто правителем, но и Спасителем всех своих подданных.

Уже первый российский христианский царь Иоанн Грозный в официальном документе — письме Андрею Курбскому — провозгласил себя непогрешимым в вопросах государственного управления, т. е. де-факто божественным сыном, и последовательно осуществлял эту идеологию на практике: «...жаловать своих холопов мы всегда были вольны, вольны были и казнить». Тому же Курбскому он выговаривает: «Почему же ты презрел слова апостола Павла, который вещал: "Всякая душа да повинуется владыке, власть имеющему; нет власти, кроме как от Бога: тот, кто противится власти, противится Божьему повелению". А ведь это сказано о всякой власти, даже о власти, добытой ценой крови и войн. Тот же апостол Павел говорит: "Рабы! Слушайтесь своих господ, работая на них не только на глазах, как человекоугодники, но как слуги Бога, повинуйтесь не только добрым, но и злым, не только за страх, но и за совесть" Если же ты праведен и благочестив, почему не пожелал от меня, строптивого владыки, пострадать и заслужить венец вечной жизни?» Тем самым, царь вытеснил собой образ Всемогущего Бога, став «земным богом», воля которого не может быть проверена на истинность никем из людей — она как бы истина в последней инстанции. Сотворенная Богом человеческая личность — просто ничто перед этим «строптивым владыкой». Как от древнеегипетского фараона, от него зависит не только посюсторонняя, но и загробная участь человека, так что нет более свободного гражданина, а есть лишь раб или верноподданный холоп.

При такой религии и идеологии Россия погрязла в поисках измены царю, в кровавой вакханалии, разорившей и разделившей народ, что закономерно привело через несколько лет к великой смуте, т. е. к полной гибели Московской государственности. Ярким символическим выражением «священного государства» можно считать картину И. Репина «Иоанн Грозный убивает своего сына». И у Александра Дугина также отсутствует представление о недосягаемом для человеческого желания и опыта Всемогущем Творце и Едином Повелителе вселенной. У него есть только едип Переписка Ивана Грозного с Андреем Курбским. — М.: Наука, 1993. — С. 124, 136. 39 ный мир, и боги этого мира (у него их два) являются частью этого же общего для всех мира, хотя бы и наиболее влиятельной и могущественной частью. А отсюда логически следует, что в принципе каждый человек при условии овладения эзотерическим искусством или с санкции жреческой касты может вступать в общение с этими богами и причащаться их энергии, как говорят христиане — достигать «обожения» [греч. «теосис»), природного соединения с божеством. Какова бы ни была иерархия этих богов, сколько бы их ни было, главное — они не всемогущи, ибо всемогущее языческое божество, вступив внутрь и действуя внутри этого мира, должно было бы одномоментно реализовать свое всемогущество и установить повсеместно и тотально свой порядок. Если же этого нет, значит, оно преодолевает трудности и само изменяется, и следовательно — не является всемогущим. Два бога ведут смертельную схватку друг с другом, вовлекая в нее весь тварный мир: кровь льется рекой, жизнь не стоит и копейки, понятия свободы и достоинства вызывают лишь озлобление, не существует никакого собственного позитивного идеала, кроме победы над заклятым врагом. Кровавую идеологию Иоанна Грозного вновь пытаются возродить и навязать современной России под именами православной монархии, евразизма, геополитики.

Доктрина авраамического Единобожия
Совершенно иная модель у мусульман. Мы верим в то, что Единый Самодостаточный Бог внемирен и недосягаем для своих творений, Он не нуждается ни в каких земных средствах для реализации Своего Всемогущества: ни в руках, ни в ногах, ни в крыльях, ни в чудотворных амулетах, ни в рукотворных образах Себя Самого и Своих «угодников» — Он не вочеловечивается и не воплощается каким-либо иным образом. Его желание неотделимо от своей реализации: Он захотел, и так стало. Он сотворил человека как цель бытия, как высшую ценность тварного мира, как самоценность, а не как средство для достижения Собственных планов. Он предоставил человеку самому устраивать свою жизнь на земле, пока не наступит Судный день и начало нового века. Человек — воин Бога на этой земле, и у него есть враги, но эти враги—не боги, и они не в силах противостоять Всемогущему, и не борьба Всевышнего с богом тьмы определяет ход истории. Бог допускает существование носителей зла, ибо человеку Он дал свободу выбора, и покуда человек не дошел в своем выборе до окончательной точки в своем земном пути, он может действовать во зло как себе, так и другим. Но человек, выбравший 40 Истину, имеет не меньшее право и даже обязанность адекватно реагировать на зло и нейтрализовывать его носителей.

Ислам — религия социальной активности и волевого переустройства мира в соответствии с принципом справедливости, свободы, равенства и братства.

Эти принципы, почерпнутые европейцами из Ислама благодаря средневековому суфизму, позволили им в XVIII — XIX веках отодвинуть христианскую тотальную инквизицию от управления государством и совершить гигантский скачок в своем духовном, культурном, научном и техническом развитии. Языческая модель мира, в которой отсутствует главное действующее лицо — недосягаемый Творец, в принципе не может воссоздавать адекватную картину происходящего. Борьба противоположных сил присуща этому миру, но для нас — это только механизм развития, а для А. Дугина — самодостаточный источник, даже первоисточник всякого движения. Его Суша и Море в связке выступают подменой Всевышнего, неким фатумом для человечества, ограничивающим свободу выбора. Повлиять на фатум может только элита, являющаяся посредником между неотвратимой судьбой и человеком, причем таких элит оказывается тоже две: одна, стоя за штурвалом, любуется на статую Свободы и обожествляет частную собственность, другая — обязывает всех вступить в «сухопутную» партию и грозит всем любителям морских странствий типа вольного торговца Садко могильными обителями «царя морского». «Третьей же силы», по мнению г-на Дугина, не существует вовсе. Но с нашей точки зрения, обе его партии — и сухопутного и морского царей — это одна языческая партия, вечно борющаяся за блага земной власти над людьми, жизнь которых лишена какойлибо самостоятельной ценности. С точки зрения верующего в Единого Бога, никаких посредников между Всемогущим и человеком быть не может, но есть прямой путь:

Хвала Аллаху, Господу миров; Всемилостив и Милосерден Он один, Дня судного Он Властелин. Лишь пред Тобой колени преклоняем И лишь Тебе о помощи взываем: «Направь прямой стезею нас, Что Ты избрал для тех, Кто милостью Твоей одарен...». (Коран, 1:1-7).

В Исламе верховная власть на земле принадлежит Тому, Кто в системе А. Дугина вообще отсутствует — Единому Богу. И мыслится это вполне рационально: народ сам вверяет себя 41 Богу и полагается на Его водительство. Можно привести и такой аргумент. Когда начальник плохо работает, как повлиять на него? — Пожаловаться более высокому начальнику. А кому можно пожаловаться на высший орган власти в государстве или на высшее должностное лицо, если оно не справляется со своими обязанностями или употребляет их во зло? — Только Богу. Народ добровольно заключает договор с Богом, и этот договор устанавливает рамки моральных ценностей и приоритетов, переступать которые ни правители, ни законопослушные граждане не вправе. Налицо вертикаль: Бог — народ, и если народ осознает себя единственным субъектом политики и истории, он становится нацией, господином, сувереном, который, добровольно заключив договор с Богом, проецирует его на общественную жизнь в виде законов. «Суверен» (по-русски — «государь», «господин») есть тот, кто имеет право и возможность поступать, исходя из своей собственной воли.

В исконно русской традиции, прерванной в Средневековье византийско-монгольским нашествием, именно народ назывался господином: «Господин Великий Новгород», «Господин Псков». «Суверенитет» (по-русски — «государство») — это производное от «государя» абстрактное понятие, существующее только в умах людей и обозначающее механизм претворения в жизнь политической воли нации, а именно — функциональную структуру управления обществом. Суверенитет — это социальный статус, дающий народу практическую возможность реализовывать свое природное право быть единым коллективным субъектом истории и политики: это инструмент и средство реализации коллективной воли народа, сохранения его жизни и воспроизведения его традиций, воспитания будущих поколений. Можно сказать, что государство есть осознанный суверенитет народа. Самая представительная международная организация не случайно называется Организацией Объединенных Науий, но не государств, ибо нации выступают субъектами ее создания. Народ устанавливает высший общественный контроль за деятельностью всех земных институтов государства с точки зрения заповедей Единого Бога, т. е. с моральной точки зрения. Богословы не подменяют собой профессиональных чиновников, но имеют право духовного суда в тех случаях, когда встает вопрос об общественной морали — в этом защита от клерикализма, т. е. подмены профессиональных управленцев религиозными деятелями, ссылающимися в вопросах данной профессии на потустороннюю реальность. Кстати говоря, нечто подобное мы видим в некоторых современных странах.

В США, например, сенаторы имеют право отклонить именно по моральным соображениям представленную президентом для утверждения кандидатуру министра, в чем чувствуется влияние протестантского монотеизма. Таким образом, в Исламе мы имеем две партии, о которых говорится в Достохвальном Коране (58:19 — 22): партию Аллаха и партию шайтана, но это не мистические силы, а чисто земные объединения людей, одна часть которых добровольно решила следовать Откровению Бога, окончательно запечатленному через Пророка Мухаммада (мир ему!), а другая часть решила изобрести себе свою собственную мифологическую модель бытия с захватывающими воображение битвами богов, духов и людей между собою. Нам абсолютно чуждо видеть в обычной географии фатальное неземное тяготение, порабощающее свободного человека и понуждающее его следовать либо за темными, либо за светлыми богами. Человек внутренне сосредоточивается и говорит Богу, себе и людям: «Я имею свободное намерение прославить Бога — Творца и Господа миров, и я сам свидетельствую о своем намерении». И в этом свидетельстве — дух свободного и сильного человека, не зависящего от «географического тяготения» и не нуждающегося в подпорках жреческой касты.

Мусульманин — это человек, созданный Богом для того, чтобы самому, без помощи магических культов и душ умерших людей, стать сверхчеловеком и сказать: «Вот, Господи, я предаю себя только Тебе, Всемогущему, и исполняю Твою волю, и утверждаю на сотворенной Тобой земле ту правду и справедливость, которую Ты мне открыл! Аминь».